Девальвация слова

Девальвация слова

Главный редактор КоммерсантЪ Weekend-Украина Маша Ъ-Цуканова нашла адекватные слова о любви.

Я давно хочу сказать о девальвации слов, и вот представился повод – кликнув на одну из соседних ссылок, увидела репортаж со свадьбы Ирэны Карпы. Она только что вышла замуж. А ведь всего полтора года назад она уже выходила замуж за другого мужчину. И никто, боюсь, не удивится, если через год она снова пойдет под венец с кем-нибудь следующим.

Вопрос, конечно, не в ней. Возможно, в ее случае это просто стечение обстоятельств – кто знает, что творится в голове и в жизни у этого конкретного человека. Фокус в том, что таких как она очень и очень много. Сколько браков распадается спустя год? Половина? А сколько их распадается вообще? 80%?

Я не бросаюсь на защиту ортодоксальной семьи: никогда не была замужем и не планирую. Меня беспокоит другое – девальвация слова. И если бы речь шла о словах "машина", "драгоценности", "одежда" – бог с ними, хотя, чего уж тут скрывать, это очень милые моему сердцу слова. Но ведь обесценивается святое – слова любви.

Возьмем первый попавшийся роман моего любимого периода – XVIII-XIX века (а то и XX, если под руку попадется что-то типа Вудхауза). В этом самом "любом" романе речь идет о двух тождественных валютах – чувствах и словах. Чувство "Я люблю тебя" равняется словам "Выходи за меня замуж". Последнюю фразу можно и вовсе не произносить — когда возникает любовь, брак сам собою разумеется.

Но за последние 100 лет что-то сломалось, слова стремительно теряют вес. Не знаю, почему, но парочка социологов смогла бы защитить неплохие докторские диссертации, исследуя причины словесной инфляции. Там, где чувство говорит "Ты мне нравишься", мы почему-то произносим высокопарное "Я люблю тебя". Там, где стоило бы честно признаться "Я влюблен", мы предлагаем руку и сердце. Ясное дело, если сразу стартуешь с "люблю", а чувства растут и развитие событий требует новых признаний, то волей-неволей приходится повышать градус и жениться. Хотя женитьбы эта абсолютно ничем не оправдана.

В XIX веке одно чувство стоило одного слова. Теперь одно чувство стоит ста слов, и даже этих слов уже не хватает. Можно ли считать предложение руки и сердца апофеозом любви, если это третье предложение в твоей жизни? Один мой товарищ, хитрый татарин, ловко выкрутился из ситуации. Своей третьей жене он сделал upgraded предложение – повел ее не только в ЗАГС, как предыдущих невест, а еще и в церковь. Вот только что он будет делать, если, не дай бог, на горизонте возникнет четвертая жена?

Многие, наверное, помнят, как дико было в середине девяностых отдавать за обыкновенный глянцевый журнал 1.000.000 гривен. Журнал ведь – это ужасно мало, а миллион – ужасно много. Сейчас значительно комфортнее, не так ли? Один журнал – 10 гривен. А как было бы замечательно, если бы один журнал стоил одну гривну. Полное психологическое спокойствие, мир и благодать.

Парадокс в том, что девальвация валюты, каких-то бумажек, беспокоит всех и каждого. Над этим вопросом бьются ученые, газеты следят за каждым шагом министра финансов и главы нацбанка, студенты зубрят полиэкономию, домохозяйки на кухнях судачат о росте и падении курса. А любовь, получается, никому не интересна. Ну "люблю", ну "замуж", ну "развод" – скукота, если речь о соседях. Или новость на один день, если речь о Бреде Пите.

Я, правда, не понимаю, что не так с фразой "ты мне нравишься". То есть, ясно, что заявить это девушке сейчас проблематично, поскольку все предыдущие ее бойфренды начинали сразу с "люблю". А ты на их фоне со своим "нравишься" покажешься просто бесчувственным чурбаном, и роман ваш тут же сдуется. Но если абстрагироваться от бывших любовников, то ведь фраза на самом деле полна нежности и очарования. А главное, точно отражает цену вопроса. И дает по крайней мере год форы, чтобы следующие слова – "я люблю тебя" произнести с полной ответственностью. А потом еще года три, чтобы "выходи за меня" оказалось не следствием ажиотажа и девальвации, а осмысленным предложением. А там, гляди, и брак не распадется, и собаку с детьми делить в горячке не придется.

Или дело в том, что фраза "я люблю тебя" так затерта, что больше не кажется страшной, а слова "ты мне нравишься" мы не привыкли слышать, произносить, и они пугают нас. Сказать это – значит, принять на себя ответственность за сказанное, а не просто спрятаться за банальной скороговоркой. Любить отважно и честно, совсем как в романах позапрошлого века.

А скучно, я готова поспорить, совсем не будет. Потому что между "нравишься", "люблю" и "замуж" есть тысяча переходных стадий. "Обожаю", "сводишь с ума", "привязываюсь", "ощущаю себя полноценным", "счастлив", "влюблен", "окрылен" – см. Брокгауза и Ефрона.

Но история отдельно взятой Ирэны Карпы все-таки не дает мне покоя. Она же писатель, и бывший муж ее Антон Фридлянд тоже писатель – по крайней мере, в Википедии оба они так называются. Как же два писателя, два человека, чье призвание – работать со словами и смыслами – могли так ошибиться в выражениях?

Повідомити про помилку

Текст, який буде надіслано нашим редакторам: